Александр Фетисов:

Михаил Куракин

- Александр Борисович, в марте закончился очередной политический этап. Как вы можете оценить весь период избирательных кампаний последнего года?

- Действительно, это была марафонская политическая дистанция. Мы не выходили из выборов. Работа началась с весны, с подготовки к праймериз. И все время это был изнуряющий политический марафон не только для тех людей, которые профессионально занимаются политическими кампаниями, но и для наших граждан и избирателей. Так или иначе, они становились объектами избирательных технологий и огромного количества печатной и телевизионный продукции. Особенно это было характерно для думской кампании. Я предполагаю, что это измотало людей. В кампании по выборам президента ситуация была проще: мы не применяли массированного «артиллерийского» воздействия на умы и души наших граждан. В основном работа велась на личных встречах. Это дало свой результат, хотя понятно, что в первую очередь залог успеха заключался в самой личности нашего кандидата. Но скромный организационный вклад внесли и мы на территории Самарской обл. Я считаю, что 58,5% голосов — это солидная цифра. Если на прошлых президентских выборах мы отличались на 10-11% от федерального показателя, то сейчас этот разрыв мы сократили до 5%. У самарских избирателей есть свои особенности — это грамотные люди, следящие за общественно- политической ситуацией и разбирающиеся в ней. И этот фактор иногда влияет на политическое отношение.

- Вы сейчас говорите про взаимодействие ЕР с Общероссийским народным фронтом?

- В том числе. Допустим, в Народном фронте я был заместителем руководителя штаба. Так или иначе в штаб вошли многие. Например, Геннадий Котельников — член партии и член президиума. В работе фронта принимало большое количество людей, которые являются активными членами партии и политсовета. Та же Марина Антимо-нова. Нельзя же считать партийный билет чем-то вроде черной метки, мешающей войти в народный фронт. На самом деле я не раз заявлял и скажу сейчас, что любая система, если она замыкается в себе, неминуемо начинает давать сбой. И, безусловно, та же база поддержки Владимира Владимировича Путина выходит за рамки системы ЕР. И решение о создании народного фронта было верным. Это позволило привлечь большое количество людей, которые, возможно, не разделяют всех идей ЕР, но понимают масштаб и дееспособность нашего кандидата. Это расширило электоральную базу кандидата.

- И это позволило создать конкуренцию внутри партийной среды...

- Безусловно. Многим это не понравилось, многие расценили это как заявку на то, чтобы подвинуть кого-то. Но я с этим не согласен. Создание фронта позволило привлечь новых, интересных людей. На их фоне и мы осмелели. Я думаю, что это все-таки было позитивным решением.

- 4 марта жители Самарской обл. не только выбирали президента РФ. Также проходили выборы глав сразу в нескольких муниципальных образованиях. Как вы оцениваете выборы в Тольятти, которые, по мнению ряда наблюдателей, оказались чуть ли не провалом для ЕР?

- Почему-то у нас всегда бывают только крайние оценки — или провал, или успех. На самом деле я считаю, что в Тольятти никакой трагедии для ЕР не произошло.

Начнем с того, что Сергей Андреев не является представителем оппозиционной нам партии. Он выдвигался как независимый кандидат. Это совершенно нормально. Он не какой-то митинговый человек с улицы и не экстремист. Андреев, несмотря на свой молодой возраст, прошел серьезный политический путь. Он работал министром в областном правительстве, так же как Дмитрий Азаров. Более того, мы с ним очень часто встречались на площадках Клуба «4 ноября». Это единороссовская площадка, которую возглавляет Валерий Фадеев. Кстати, Фадеев приезжал и поддерживал Андреева в ходе избирательной кампании. Поэтому я бы воздержался от черного и белого...

Тольятти проголосовал за человека молодого и хорошо ему знакомого. Кто слышал о генерале Шахове в Тольятти 3 месяца назад? Я думаю, не многие. Мы выдвинули его достаточно поздно. Он проработал полтора месяца и прошел огромный путь. Смею напомнить, что за него проголосовало более 40% избирателей. И если это перекладывать на какие-то партийные рельсы, то это будет не совсем корректно. Голосуют все-таки за личность. Сорок с лишним процентов — это очень приличный результат, и прежде всего результат доверия лично к Шахову. Против него играло многое: и слабая известность, и разнузданная антиполицейская кампания, которая разворачивалась в тот период в федеральных СМИ и пришлась как раз между первым и вторым туром. И это, безусловно, определенным образом отразилось на результатах Шахова. Вместе с тем для меня очень важным является то, как в Тольятти проголосовали за Владимира Владимировича. 54,5 % — это серьезнейший результат. Для нас было важно, чтобы и кампания по выборам мэра Тольятти проходила спокойно. Мы не имели права использовать какие-то шоковые электоральные методы. Это недопустимо ни при каких обстоятельствах. Сегодня кто-то из наших оппонентов может заявить, что люди от партии власти не могли действовать в Тольятти резко только лишь из-за того, чтобы не помешать президентским выборам. Скажу со всей степенью ответственности: это досужие разговоры. Я считаю, что нам удалось добиться того, что люди почувствовали настоящую свободу выбора, а мы — драйв политической конкуренции.

- За последний год заметным стало усиление протестных настроений. Как вы оцениваете появление этих настроений?

- Я оцениваю это как естественное явление. Это элемент демократии. Но очень важно, выражая этот протест, не впадать в истерию. Выйти и высказать свое мнение — это нормально. Замечу, что активность была не только и не столько со стороны оппозиции. Наших сторонников собиралось на митингах даже больше. И это был отнюдь не административный ресурс. Когда мы призывали своих сторонников на митинг, мы выступали категорически против того, чтобы «сгонять» людей. Кто хочет, тот придет. И наши сторонники нас не подвели. А ведь именно «Единая Россия» сделала возможным то, что сейчас происходит. На протяжении последнего года принят ряд решений, которые и демократизировали этот процесс. Понятно, что, например, отмена строчки «против всех» играла против самой ЕР. Люди, которые никогда бы не проголосовали за Жириновского или КПРФ, из чувства протеста ставили галочки именно за них. Не секрет, что подготовке этих настроений предшествовал период, когда в течение месяца в праймтайм из всех телевизоров и газет необоснованно говорили про «партию жуликов и воров». «Единая Россия» могла бы препятствовать этому. Но Россия сегодня уже очень далека от тех методов работы с протестующими, которые применяются сегодня в Европе. Разгон митингов дубинками или слезоточивым газом, как в Греции или США, — это просто вопиющие факты.

Наша власть вела себя абсолютно корректно в этом плане. Мы создали условия для демократизации и конкуренции. Люди видят, что происходит сейчас. Кого-то это устраивает, кого-то нет. ЕР отдала ряд ключевых комитетов в Государственной думе представителям оппозиции. Так, адмирал Владимир Комоедов сейчас возглавляет комитет по обороне. Теперь важно, чтобы оппозиция перешла от слов к делу.

- Сейчас принят закон, направленный на либерализацию политического пространства. Речь идет о создании новых партий. Может ли принятие этого закона отразиться на партийной позиции самой «Единой России» и может ли политика партии быть переформатирована?

- Считаю, что партийная жизнь действительно изменится. Всегда стремился к конструктивной работе и понял, что если хочешь что-то изменить, нужно работать в серьезной команде. В 2003 г. я вступил в ЕР. Будучи сегодня секретарем реготделения, как никто другой могу знать как слабые, так и сильные стороны партии, а также говорить о том, есть ли у нас какие-то несовершенные люди. Конечно, они есть. Чем ближе партия к власти, тем больше таких людей. Многие из тех, кто сейчас носит «красные галстуки» в губернской думе, ранее были в политсовете ЕР, но потом решили реализоваться, где полегче, и стали «марксистами». Хотя я с трудом представляю себе их на баррикадах. Появление новых партий повлечет отток из всех существующих политических партий. Вероятно, так будет и с ЕР. У нашей партии широкий спектр политических взглядов. Поэтому вполне естественно, что кто-то захочет выразиться через новые партии. Это будет элемент политической конкуренции. Считаю, что конкуренция должна быть как внешняя, так и внутренняя.

- Уже в октябре этого года нас ожидают выборы губернатора Самарской обл. Владимир Артяков уже заявил о своем участии в этих выборах. Как вы оцениваете саму инициативу по выборам и как вы видите эти выборы?

- У меня свое отношение к Владимиру Владимировичу, поэтому я могу быть и объективным, и субъективным. Взлет моей политической карьеры пришелся на период руководства областью Владимиром Артяковым. Так получилось, что в июле я был назначен руководителем регионального исполкома, а в августе Владимир Владимирович стал губернатором. Считаю, что в нашем непростом регионе он гарант стабильности. У Самарской обл. большое количество экономических интересов и межэлитных сложностей. Однако Артякову на этом фоне удалось сбалансировать общее согласие в Самарской обл. Для нашего региона это архиважно. Но я также не могу представить другого человека с тем же потенциалом федеральной поддержкой, которая есть у нынешнего губернатора. А ведь это показатель того, как ему удается достойно выдерживать конкуренцию со стороны большого количества глав других субъектов Российской Федерации.

Сейчас в губернии сформирована сплоченная команда во главе с Владимиром Артяковым. И главы муниципальных образований являются членами этой команды. Создана система управления. На популистских лозунгах заряженных из вне лиц разрушить можно что угодно, а восстановить тяжело. У нас есть много людей, которые заявляют, что могут руководить чем угодно, но не способны даже залить каток у себя на округе. Я всегда выступаю за конкуренцию, но сейчас мне сложно сказать, кто мог бы стать конкурентом Владимира Артякова на будущих выборах.